Синельченко В.Н. "В мире мифов и легенд". Ханаанейская мифология Храмы и жрецы

1. VIII тыс. до н.э. – появляется цивилизация в Ханаан
2. 8 – 2 тыс. до н.э. – расселение семитских народов в Ханаан.
3. 20 в. до н.э. – появление еврейского племени Авраама в Хана-
ан.
4. 13-12 вв. до н.э. – завоевание Ханаан евреями, вернувшимися
из египетского рабства.
5. 12 в. до н.э. – поселение филистимлян в Ханаане.
6. 8 в. до н.э. – завоевание Ханаан ассирийцами.
7. 7 в. до н.э. – завоевание Ханаан вавилонянами (халдеями).
8. 6 в.до н.э. – завоевание Ханаан персами.
9. 4 в. до н.э. – завоевание Ханаан Александром Македонским.
10. 2 в. до н.э. - завоевание Ханаан римлянами.
Крупнейшие города-государства Финикии – Тир, Сидон, Гебал, Библ,
Угарит.
Карфаген – провинция созданная Тиром в 825 г. до н.э. Покорён и
разрушен римлянами в 146 г. до н.э.

ПАНТЕОН БОГОВ ХАНААН

Эл (Ил, Иль, Аллах) – вождь всех богов, Создатель богов, Творец
всех творений, Вечный Отец, Отец человечества.
Ашера (Асират) – супруга бога Ила, матерь богов, богиня плодоро-
дия и дождя.
Ваал (Баал, Балу) – «господин», «князь», сын (внук) Ила, бог дож-
дя и плодородия. Получил титул «Зебул» -«Возвышенный», «Владыка зем-
ли», «Вельзевул».
Анат – супруга Ваала, богиня войны и любви, плодородия. Богиня-
охотница
Астарта (Иштар в Вавилонии)- супруга Ваала, богиня войны и
любви, плодородия. Богиня-охотница.
Мот (Мут, Муту) – бог смерти. Враг Ваала. Предводитель «Разру-
шителей», «Исполнителей».
Мелькарт (Молох, Мелькорт)) – главный бог Тира, бог Солнца,
времени, мореходства.
Эшмун – бог целитель, наделённый силой воскресения мёртвых,
спутник Мелькарта. Изображением служила змея на шесте.
Хадад (Адад, Адонис) – бог грозы, бури. Заимствован из Вавило-
нии.
Дагон (Даган) – бог рыбы, пищи. Изображался в виде старца с ту-
ловищем и хвостом рыбы. Стал у римлян Нептуном.
Латану – бог змей, олицетворяющий первобытный хаос, которого
побеждает Ваал. Прообраз Левиафана в Библии.
Йамму – бог моря, бог хаоса, иногда отождествлялся с Латану.

Раскопки Угарита

Первые попытки отыскать древние памятники Святой земли начались еще со времен крестоносцев. Новая библейская археология стала складываться после того, как были открыты первые памятники Востока и античности, относящиеся к библейскому периоду и проливающие свет на упоминаемые в Библии события, и расшифрована письменность Египта, Двуречья, Ханаана, Хеттского царства. До этого времени из внебиблейских текстов были лишь известны Талмуд, таргумы, труды Иосифа Флавия и фрагменты, сохраненные античными авторами и отцами Церкви. Начало регулярных обследований палестинских древностей обычно связывают с серединой XIX века, ознаменовавшейся идентификацией древних ветхозаветных городов американцами Робинсоном и Смитом, французом Клермоном-Ганно. Основателем современной палестинской библейской археологии считается Ф. Петри. Он первым разработал методику датировки археологических пластов по типу керамики. Деятельность библейских обществ и учреждений, имеющих и свои ученые специальные органы, расширила в значительной мере сведения о Палестине и снабдила библейскую археологию обильным материалом. Перед нею выступила доеврейская, ханаанская Палестина с грубостью ее религии и культа, но с довольно развитой внешней культурой, навеянной Вавилоном, Египтом, Финикией, эгейским миром. Оказалось возможным установить степень влияний той или иной из этих цивилизаций в различные эпохи, а также степень влияния ханаанеев в последующих, уже еврейских слоях. Еврейская эпоха Святой Земли также нашла себе освещение в добытом материале, но слои, соответствующие ей, беднее культурными остатками. Долгое время ведущими специалистами по палестинской археологии были Олбрайт, де Во, Венсан. Раскопки древнеханаанейских городов (Асора, Хеврона, Давира) показали, что в конце XIII века до н. э. они были разрушены и сожжены, что согласуется с данными книги Иисуса Навина. В то же время Гаваон оказался процветающим в ту эпоху городом, что также соответствует рассказу Библии. Сложнее дело обстоит с Иерихоном. Этот древнейший в мире город, основанный за IX тысяч лет до н. э., разрушался не раз. Экспедиция К. Кеньон установила, что слой XIII века до н. э. не содержит почти никаких памятников. Из этого был сделан вывод, что после его разрешения Иисусом Навином он долго оставался в развалинах и поэтому подвергся эрозии. Раскопками датской экспедиции 1926 года было установлено, что Силом подвергся разорению в эпоху Илии. Археологами найдены многочисленные предметы филистимского быта, носящие на себе печать эгейской культуры. Были раскопаны древние города, найдены памятники религиозной и светской литературы, восстановлена картина многовековой, богатой событиями истории Древнего Востока. Находки новых памятников постоянно продолжаются .

Звездным часом сиро-палестинской археологии стали осуществленные в 1928 г. раскопки на севере Сирии холма Рас-Шамра. Здесь когда-то стоял небольшой город Угарит, но именно ему мы обязаны подлинными сокровищами ханаанейской культуры. Раскопаны храмы Ваала и Дагана, а также царский дворец с архивом глиняных табличек, испещренных клинописными знаками. Каждый из них обозначал звук, но в отличие от древнегреческого и современных алфавитов – только согласный. Таблички были написаны на аморейском языке, родственном древнееврейскому и арабскому, отсутствие гласных создавало определенные трудности в прочтении и понимании теонимов, этнонимов и географических названий, но со временем они были преодолены. Дешифровка угаритских текстов в 1930 г. Ш. Виролло, К. Шеффером, Э. Дормом, С. Гордоном и X. Бауэром дала жизнь «угаритоведению», комплексной дисциплине, изучающей историю, язык и культуру Угарита, поставленной на строго научную основу У. Олбрайтом и С. Х. Гордоном. С. Сегертом была создана грамматика угаритского языка. Изучение деловой документации и частной переписки, равно как и археологических материалов, позволило выявить широкие торговые и культурные контакты Угарита. Угарит испытал эгейское, египетское, хеттское и месопотамское влияние. Наибольшее внимание исследователей привлекли угаритcкие поэмы, гимны и иные тексты религиозного содержания, записанные в XIV в. до н. э. со слов верховного жреца храма Ваала по специальному распоряжению царя Никмадду. Это было каноническое собрание сакральных текстов, подобное библейскому канону. Такие же точно зафиксированные тексты, судя по упоминаниям Филона Библского (ap. Euseb., Praep. Evang., I, 9) и Иосифа Флавия (Ant., Ill, 5, 3; С. Ар., I, 17) имелись в финикийских центрах Берите и Тире. Данные, относящиеся к сирийско-ханаанейской религии, черпались из Ветхого Завета, финикийских надписей и из сочинений некоторых греческих авторов – Лукиана из Самосаты (II в. н.э.) и Нонна из Панополя (V в. н.э.).

«Русских переводов угаритских мифов пока, к сожалению, нет», - писал в 1977 г. В. А. Якобсон в комментарии к статье К. Гордона «Ханаанская мифология» . За прошедшее время появились научные переводы эпических поэм об Акхите и Карату, выполненные И. Ш. Шифманом , и ряд литературных переложений . Но угаритская мифология для неспециалиста в нашей стране - по-прежнему чужедальняя малозначащая гостья. Между тем, список посвященных ей работ на европейских и восточных языках давно перешагнул тысячную отметку. Среди них многочисленные научные переводы и статьи, печатающиеся в специальных международных угаритоведческих ежегодниках «Ugaritica» и «Ugarit-Forschungen» и в других изданиях. «Угаритоведение» как научная дисциплина переживает свою зрелость, а мифы в ней – едва ли на самый разработанный раздел, связанный с религией Ханаана в целом и с библеистикой.

Незадолго до конца IV тыс. до н.э. в Палестине появилась новая цивилизация – цивилизация раннего бронзового века: она обозначила первое утверждение семитов. Наименование «ханаанеи» – чисто условное. Пришельцы стали оседлыми, занимались земледелием и развили городскую культуру. В течение нескольких последующих столетий в регион просачивались другие иммигранты, и взаимное влияние между Палестиной и соседними странами, особенно Египтом, росло. К 2200 г. до н.э. цивилизация раннего бронзового века была разрушена в результате вторжения новой семитской народности – амореев, воинов, ведущих полукочевой образ жизни, отчасти земледельцев, но главным образом – скотоводов. Конец этой цивилизации обозначает, однако, начало новой эпохи. Вторжение в Сирию и Палестину амореев (марту в шумерском языке, амурру – в аккадском) – это лишь эпизод в значительно более широком движении, отмечавшемся примерно в этот же период в Месопотамии и Египте. Здесь постоянно происходили набеги стремительных и «свирепых» номадов, мчавшихся волна за волной из сирийской пустыни: их влекло и дразнило богатство городов и обилие возделанных полей. В ходе завоеваний они усвоили образ жизни аборигенов и стали цивилизованными. Спустя некоторое время их потомки будут вынуждены защищаться от вооруженных набегов других «варваров», ведущих кочевой образ жизни на границах культивированных территорий. Этот процесс повторится в последние столетия II тысячелетия до н. э., когда начнется проникновение израильтян в Ханаан.

Противостояние и сопряжение в отношениях между культами аграрного плодородия, процветавшими на сирийско-палестинском побережье, и религиозной идеологией скотоводов-кочевников, в которой доминировали небесные и астральные божества, усилятся с приходом евреев в Ханаан. Можно сказать, что это противостояние, часто приводившее к сопряжению, поднимется в ранг парадигматической модели, ибо именно здесь, в Палестине, новый тип религиозного опыта вступает в конфликт со старыми и почитаемыми традициями космической религиозности.

Кстати, современная востоковедческая теория фиксирует выделение древних евреев из западносемитской среды Месопотамии, единственными конкретными представителями которой были амореи. Последние представлены рядом племенных общностей, в том числе сутиями. Отдельные показатели – племенные и клановые названия евреев, имена патриархов, данные религиозных повествований, в том числе предание о миграции из Месопотамии – свидетельствуют о выделении древних евреев из сутийско-аморрейской среды. Вместе с тем явных воспоминаний о таком выделении в текстах нет. Очевидно, происхождение древних евреев было связано с неким событием, приведшим к разрушению старой племенной традиции и образованию при этом новых общностей. Подобного рода потрясения в рассматриваемом регионе происходили неоднократно, начиная с глубокой древности, примером чему может служить отселение протоханаанеев от протоарамеев в начале III тысячелетия, с которым связываются корни библейского предания о разрыве между основателем городов Каином и кочевником Шетом – первопредком сутиев. Это свидетельствует о начале противостояния древних евреев как наследников сутиев ханаанеям уже в сутийско-арамейскую эпоху. За действительную точку отсчета для еврейской истории принят «переход» («эбер») из-за Евфрата, при этом обосновывается признание патриархов Авраама.

Угаритское царство – одно из многих северо-сирийских городов-государств. Сам город Угарит (от аккадск. uga ó rie – «городская стена») находится 11-ю километрами севернее древней Лаодикии, близ гавани Минат аль-Байда, служившей городу в качестве торгового порта . Размеры города относительно невелики (к такому выводу приходят специалисты, оценивая размеры угаритского трапециевидного телля, который имея площадь не более 22га). В центре города находились храмы двух богов – Ваала и Дагану, а дворцовый комплекс угаритских царей находился у северо-западной оконечности телля. Комплекс защищали надежные оборонительные сооружения, а у подножия крепости располагались жилые и торговые кварталы города. Общая численность населения царства составляла около 30 – 40 тысяч человек, из которых около 4 – 5 тысяч приживало в самом городе, а остальные являлись жителями около 350 мелких поселений, находившихся в экономической зависимости от центра.

Природа Переднеазиатского Средиземноморья очень благоприятствует занятиям сельским хозяйством. Необыкновенное плодородие этой земли, отмеченное еще Страбоном, делало ее в глазах аравийских кочевников сказочной страной, «с текущим молоком и медом» (Исх. 3:8; Лев.20:24). Земледелие и скотоводство составляли основу экономики государства, а сам город Угарит был крупным центром ремесленного производства.

Политическая история Угарита прослеживается с огромным трудом. Перед нами предстает, по сути дела, «перечень царствований и событий, судить о которых в общей взаимосвязи и не всегда представляется возможным» . Мало того, что мы не имели полного списка угаритских царей: найденные документы проливают свет лишь на последние двести лет бытия этого государства, то есть период 14 – 13 веков до Р.Х.

Хотя археологические раскопки свидетельствуют о том, что керамическое производство на территории Угарита началось еще в V -ом тысячелетии, а медь и бронза вошли в употребление в конце IV -ого, о возникновении собственного государства мы можем говорить лишь с XXIII века до н.э., когда аморрейские племена, обитавшие на севере Сирийской пустыни двинулись в Месопотамию. Это касается этнического состава угаритского населения, его нельзя назвать однородным. Конечно, в первую очередь это собственно Угаритян, языком которых, вероятно, был аморрейский. Значительный процент составляли также хурриты. Эти две нации с течением времени все более сливались в единую общность. Выходцы из бассейна Эгейского моря и хетты были крайне не многочисленны .

Благополучие страны в первую очередь определялась тем, насколько удачно получалось угаритским царям осуществлять политику лавирования между Египтом и государством Хеттов. Эра зависимости от Египта сменилась XIV – XIII веках подчинением хеттскому царю. Хеттским наместником, которому непосредственно подчинялись угаритяне, являлся правитель Северной Сирии – царь Каркимиша. С другой стороны, Угарит сам имел в вассальной зависимости ряд карликовых соседних государств. Постоянные нападения «народов моря» не смогли разрушить угаритской цивилизации: город либо отбивал их атаки, либо откупался от разграбления. Она погибла в следствие страшного землетрясения, полностью разрушившегося город, память о котором вскоре совершенно изгладилась в сознании последующих поколений .

Находки в Угарите, сделавшие огромный вклад в Библейскую археологию, позволили понять ту культуру, которая была во времена Авраама и Моисея. Они бросили луч света на формирование библейской терминологии и формирование религиозной культуры евреев. Ценность этих находок заключается еще и в том, что в течение последнего тысячелетия до Р. Х. угаритские документы не искажались и не извращались поправками многочисленных поколений. Поэтому, ставя в учет однородность древнееврейского и угаритского языков можно изучать тексты Ветхого Завета. Угаритские тексты позволяют восстанавливать первичное значение многих слов, утратившие смысл в позднейшие периоды в результате устной передачи в еврейском языке. Благодаря раскопкам, мы узнаем, что пророки и другие священные авторы были хорошо знакомы с ханаанской религией, мифологической литературой и широко пользовались общедоступными описаниями, метафорами, сравнениями и другими стилистическими оборотами и фигурами.

Литература Ханаана

Итак, после раскопок в Рас-Шамра (Древнем Угарите), портовом городе на северном побережье Сирии, появилось большое количество мифологических текстов, относящихся к периоду XIV – XII вв., но в них представлены концепции более раннего времени. Тексты, которые удалось расшифровать и перевести к настоящему времени, пока еще не дают нам возможности получить четкое представление об угаритской религии и мифологии. Досадные лакуны прерывают изложение; начало и концовки повреждены, нет даже согласования в порядке мифологических эпизодов. Несмотря на эту фрагментарность, угаритская литература имеет неоценимое значение. Но следует не забывать о том, что религия Угарита никогда не была религией всего Ханаана.

Изучение литературы Угарита показало, что она повлияла и на поэтику Библии. Важным жанром угаритской литературы являются легенды о смертных героях. Были обнаружены два основных фрагмента эпических поэм о Керете и Акхате (или Акерте), которые могли быть историческими персонажами. В текстовых разделах выделено порядка 250 и 210 двустиший соответственно, или полностью законченных, или легко реконструируемых благодаря системе эпических повторов. Эпосы поглотили так много элементов ханаанской мифологии, что их считают частью религиозной литературы. Они выражают тот же интерес к плодородию и ритуалам, однако в центре внимания стоят земные царственные персонажи. Доминирующим в обеих поэмах является желание обеспечить себе мужское потомство. Как и в случае с Авраамом, бог объявляет человеку о предстоящем осуществлении его династических устремлений еще до того, как имела место биологическая предпосылка счастливого события. И хотя окончания эпосов не найдены, развязку почти наверняка должно составлять чудесное омоложение или оживление героя.

Дошедшее до нас в виде трех табличек повествование о Керете является малым эпосом, эпилием, главная тема которого – бедствия, обрушившиеся на царя, и их преодоление. Она рассказывает о подобном Иову сирийском правителе, который потерял свою семью и с тех пор живет в печали. Мы видим, как он удаляется во внутренние покои, проливая, как это свойственно всем эпическим героям Средиземноморья, обильные слезы. Затем Илу приказывает Керету искать в далеком Удуме прекрасную дочь могущественного царя Пабела, которая родит ему детей. Поход за невестой – обычный эпический мотив, требующий от героя преодоления препятствий, в нашем случае – большого расстояния, отделяющего страну Карату от страны невесты, хурритянки, и нежелание отца расставаться с дочерью.

Керет, чтобы подкрепить свои любовные притязания в глазах будущего тестя, собирает большую армию. «Царь Карату в отличие от библейского Иова не задавал ни себе, ни богу вопросов о причинах обрушившихся на него бед. Но у древнего слушателя или читателя такой вопрос мог возникнуть. И ответ лежал на поверхности. Карату встает как царь-деспот. Достаточно прочитать описание похода Карату за невестой, ради которого была оголена вся страна, вопреки всем законам вовлечены в поход хромые, слепые, больные и наложен налог на вдовиц. Для того чтобы не звучало осуждение дурного царя, дающее повод для негативного отношения к царской власти как к институту, был вставлен эпизод с нарушением клятвы, данной богине Асирате, о которой она вспомнила через много лет. Об этой клятве ничего не говорится богом Илу, наперед объясняющему Карату весь план его операции. Таким образом, становится ясно, что этот эпизод был вставлен, и перед нами свидетельство древнейшей в истории человечества цензуры» . Контингент войска Керета таков, словно в древности существовало понятие тотальной мобилизации. В поход отправились даже увечные и слепые. Заставили раскошелиться и несчастную вдовицу – речь идет о незаконной повинности, наложенной на вдов, которых Керета обязал нанимать воинов для участия в походе. Призывая новобрачного, Карату нарушил закон, который много позднее перешел в кодекс Моисея: «Если возьмет человек жену новую, пусть он не идет в поход, да будет он в доме своем один год и радует жену свою, которую взял» (Втор. 24:5). По дороге он отдает дань уважения святилищу Ашеры, верховной богини, и обещает ей щедрое подношение, если его миссия увенчается успехом. Прибыв в Удум (для вящей убедительности с армией в несколько миллионов человек), Керет просит выдать за него царевну. Пабел ее хочет отдавать свою дочь, но вынужден уступить под давлением буйного войска Керета, которое угрожает разрушить страну. Все идет хорошо у Керета. В должное время вырастают у него прекрасные сыновья и дочери. Но он не сдержал обет, данный богине Ашере, и к концу рассказа Керет ослабевает, а одновременно по божественному предопределению страна и ее народ приходят в упадок и беднеют. Собственный сын царя поднимается против него и приказывает ему отречься от власти. Недовольство сына, претендовавшего на престол, подобно поведению библейского Авессалома. Поврежденная табличка заканчивается сценой, когда Керет призывает на своего мятежного сына проклятие богов. Возможно, была еще одна табличка, в которой гнев богини, в конце концов, смягчался, и к Керету возвращалась прежняя сила, а к его стране – процветание. Но ещё одна напасть: на его власть посягает первенец. В поэме отсутствует конец, и как справляется Керет с этой напастью остается неизвестным. Большинство исследователей полагает, что в несохранившемся конце поэмы сообщалось о каре, постигшей нечестивого сына.

Имя Керет не может быть связано с каким-либо народом страны Ханаан, равно как и с поздними пришельцами «народами моря». Исходя из семитской основы его толкуют как «рубище» . Против Керета ополчились боги, враждебные миропорядку, созданному Илу, среди них – Рашап, угаритский бог эпидемий, соответствующий месопотамскому Эрре и греческому Аполлону. Бог этот упоминается в еврейской Библии в формуле «кто предназначен в пищу Рашапу» (Втор. 32:24), т. е. погибли от мора. Эпидемии, уничтожавшие целые города и страны, на древнем Востоке - обычное явление. В поэме упоминаются города Тир и Сидон, но не Угарит. Отсюда предположение, что сказание о Керете возникло ещё до появления в Угарите амореев, в III тысячелетии до н. э., в эпоху расцвета Эблы, и принадлежит не к угаритской, а иной мифологической традиции, но было воспринято угаритянами как часть их истории .

Повесть о Керете демонстрирует то, что тема справедливого воздания и человеческих страданий волновала ханаанскую культуру, а справедливость и проявление милосердия к обездоленным считались важнейшими обязанностями ханаанского правителя, что может привести к выводу о существовании господствующих местных этических норм. Несколько теологов, изучив угаритскую мифологию, признались, что шокированы неистовством и порочностью ханаанской религии. Они сочли ее грубой формой политеизма, искоренение которого древними евреями было богоугодным делом. Этот взгляд все-таки игнорирует тот факт, что иудаизм и во время некоторых заимствований, и во время борьбы против нее находился в родственных, близких отношениях с таковой. Поэтому мы должны относится к ним с гораздо большим уважением, так как, несмотря на свою незрелость, ханаанское учение является законным предшественником иудейской традиции.

В поэме об Акхите, в отличие от других угаритских религиозно-мифологических текстов, наряду с богами действуют герои - мудрый царь Даниилу, его сын Акхит, дарованный богами царю за его благочестие, и союзница Акхита его сестра Пагат, любящая своего брата так же, как Анат Ваала, не сестринской любовью. Пагат - соперница Анат, ибо богиня предлагает Акхиту в обмен за лук также и свою любовь. Пагат противостоит ей и как покровительница земледелия богине охоты. Таким образом, поэма об Акхите - эпическое произведение, обладающее всеми признаками любовного романа с характерными для него ситуациями любви, ревности, отчаяния и мести, сочувствием к любящей и страдающей личности, интересом к семье и частным отношениям. Угаритский миф-роман древнее на целое тысячелетие произведений того же жанра у греков. Нельзя считать случайностью, что греческие романы появляются в годы близкого соприкосновение античного и древневосточного общества, после завоеваний Александра Македонского, в эпоху эллинизма. В сказании об Акхате боги и люди общаются между собой более свободно. Когда этот текст был найден, его назвали «Эпосом Даниила» (или Дан"эла), отца героя, по одна из начальных строк, расшифрованная позднее, делает первое название более вероятным. Дан"эл вполне может быть отождествлен с тем Даниилом, о котором пророк Иезекииль говорит несколько раз как о мудром и святом человеке и которого он даже упоминает в связи с ханаанским городом Тиром. Так Шифман И. Ш., говоря о пророке Данииле, указывает на мифологичность этой личности и истоки библейского образа Даниила возводит к «Данн Илу» – герою угаритской «Поэмы об Акхите» . Не приводя никаких аргументов, кроме того, что оба эти человека имели большой авторитет в древности, натянутость этого толкования становится очевидной.

По всем признакам угаритские тексты являются развитием общего сирийского наследия при значительном месопотамском влиянии. Ветхий Завет в роли враждебного критика или беспристрастного наблюдателя отражает те аспекты ханаанской религии и общества, с которыми израильтяне соприкоснулись во время их пребывания в Палестине. Однако тот факт, что Угарит был частью более широкой ханаанской цивилизации, не умаляет местного литературного развития в ее северном аванпосте, которое подняло фольклор до поэтического уровня, невзирая на его ритуальное происхождение или предназначение. Ханаанские тексты, хотя и написанные в виде эпических поэм, напоминают стиль, ритм и систему повторов библейского стиха. Ближе всего к ним триумфальные песни Мириам и Деборы. Тематически некоторые ханаанские легенды и мифы близко совпадают с греческими и римскими, чем подчеркивают связи между древним Ближним Востоком и классическим миром. Наша банальная манера отделять Грецию от ее восточной прародины и сентиментально преувеличивать ее уникальные черты и новшества не позволяет нам открыто взглянуть на очевидные факты. Здесь перед нами широкое поле для исследований. Отнюдь не самой незначительной заслугой литературных находок в Угарите является то, что они привели к исследованиям в этом направлении.

См.: Мерперт Н. Я Очерки археологии библейских стран. – М.: Библейско-богословский институт святого апостола Андрея, 2000. С. 18 – 20; Тураев Б. А. Библейская археология // Христианство. Энциклопедический словарь Эфрона и Брокгауза в 2-х томах. Т. I . – М.: Большая Российская энциклопедия, 1993. С. 211; Мень А., протоиерей. Библиологический словарь. – М.: Фонд имени Александра Меня, 2002.

Немировский А. И. Мифы древности: Ближний Восток. // Научно-художественная энциклопедия. (Собрание трудов). – М.: Лабиринт, 2001.

Элиаде М. История веры и религиозных идей. Т. I . От каменного века до Элевсинских мистерий // Перевод H.H.Кулаковой, В.Р.Рокитянского и Ю.Н.Стефанова. – М.: Критерион, 2002.

Немировский А. И. Мифы древности: Ближний Восток. // Научно-художественная энциклопедия. (Собрание трудов). – М.: Лабиринт, 2001

Дойель Л. Завет вечности. В поисках библейских манускриптов. / Л. Дойель. – С.-П.: Амфора, 2001. С. 184 – 186; Немировский А. И. Мифы древности: Ближний Восток. // Научно-художественная энциклопедия. (Собрание трудов). – М.: Лабиринт, 2001

Шифман И. Ш. Ветхий Завет и его мир. – М., 1987. С. 140.

Дойель Л. Завет вечности. В поисках библейских манускриптов. – С.-П.: Амфора, 2001. С. 182 - 190

По результатам раскопок археологов известно, что на территории Палестины люди жили с IV тыс. до н.э. Это были эгейские племена филистимлян. Древнейшие семитские племена, жившие здесь, - ханаанеи и амориты. В середине II тыс. до н.э. в Палестину проникает племя хабири, или иби- рим, как именовали себя древние евреи. Хабири вели многолетние войны с ханаанеянами и филистимлянами, пока не покорили их и не переняли от них земледельческую культуру.

Для понимания существа библейской религии и культуры немалый интерес представляет мифология хааанеев - семитских племен, населявших северную Палестину. На ханаанейском языке или его диалектах говорили древние евреи, финикийцы, эдоми- тяне, моавитяне, аммонитяне. Найденные при раскопках древнего Угарита мифологические тексты рассказали о ханаанейских богах - символах плодородия и жизни (Баале) и бесплодия и смерти (Моте). Женским дополнением Баала была Анат, богиня охоты и битвы. Упоминается также бог Эл, отец всех богов, его жена Ашер и семеро их детей, божеств плодородия. Среди обрядов жертвоприношения упоминается «варка козленка в козьем молоке», что впоследствии в иудейской религии станет табуированным действием.

В одном из мифов рассказывается, как Эл собрал всех богов на пир. Но тут появляются посланцы бога Яммы, которые требуют, чтобы Баал подчинился Ямме в качестве раба. Эл испуган и готов выполнить это требование, но Баал возмущен и готов растерзать послов. Он отправляется на поединок с Яммой, вооружившись двумя волшебными палицами, которые изготовил для него мастер Кусар-ва-Хусас и которые как соколы вылетают из рук. Одержав победу, он становится царем над богами. Но победа, кроме власти, приносит и проблемы. Так, на Баала нападают чудовища (люди с головами быков), которые побеждают его и устанавливают семь неурожайных лет, затем Баал выздоравливает и начинается семилетие урожая. У Баала три дочери: Пидран - свет, Таллан - роса и дождь и Арсан - земля.

Дочь Эла - Анат в одном из мифов сражается с жителями двух прибрежных городов, приходит в ярость и не может насытиться жертвами, залив кровью по колено, потом по шею свой дом, в котором на нее напали враги.

В другом мифе решается вопрос о строительстве дворца (храма) для Баала, разрешение на это он испрашивает при посредничестве Анат. Получив согласие, он поручает строительство Кота- ру-и-Хасису, который предлагает построить дом с окнами. Баал сначала возражает против такого модного новшества, но после успешного военного похода дает добро на проделывание окон. Это его и губит, ибо через окно к нему проникает его главный враг - бог Мот, убивает Баала и уводит в загробный мир. Но Анат, мстя за мужа, рубит Мота на куски и возрождает Баала. Воскресает позднее и Мот. Между врагами происходят все новые и новые схватки, потому что борьба за урожай продолжается каждый год вновь. Важную роль в ханаанейской мифологии играют также лунный бог Ярих и солнечная богиня Шапш .

У палестинских семитов главным божеством считался Эл (что означает «Могущественный»). При раскопках Угарита были найдены позолоченные фигурки богов. Эл изображен сидящим на троне, на голове его рога. Бог Яхве, как полагают исследователи, являлся первоначально тотемным богом мадианитов (откуда родом была жена Моисея и где он провел годы изгнания), в общеханаа- нейской мифологии Яхве считался сыном Эла

Понятие «бог» или «божество» выражалось хананеями при помощи слова эл , понятие «боги» передавалось множественным числом этого слова или же семитской идиомой «сыны бога», которая обозначает «членов божественной семьи». Вождь всех богов или же глава божественной семьи носил имя «Эл» («Ил»). Это достаточно таинственная фигура, практически не принимающая участия в делах людей. Он живёт очень далеко, «у источника (двух) рек, у истока двух Океанов», то есть, в подземном мире, который считался источником как пресноводных родников и рек, так и океанов с солёными водами.

Супругою Эла, вероятнее всего, была Ашера (Асират). Хотя первоначально она являлась богиней-матерью, на деле, её функции часто смешивались с функциями богини плодородия. В Ветхом Завете существует целый ряд соответствующих аллюзий, хотя в английском переводе Библии (имеется в виду «официальный вариант» короля Якова) имя её таится под словом «grove» (дубрава). Иезавель привела в Израиль четыреста пророков Асират (3 Цар. 18:19), а Манассия поставил её образ в Храме (4 Цар. 21:7). Символом её присутствия в местах поклонения, по-видимому, являлось священное дерево или столб, стоявший возле алтаря (3 Цар. 16:33; 4 Цар. 21:3). Подобные объекты, по всей видимости, были чем-то широко распространённым, поскольку мы то и дело слышим приказы срубить, сжечь или изничтожить их, поскольку они уводят израильтян с истинного пути (Втор. 7:5; 12:3; 16:21; Мих. 5:14; и т.д.).

Главным в потомстве Эла и Асират был их сын или внук, звавшийся Ваалом, наиболее яркий и важный из всех богов. Первоначально слово Ваал было титулом бога, а не его именем. Он звался именем Хаддад, однако в XV-XIV веках до Р.Х. вместо этого имени почти всегда использовался названный титул. Ханаанейское слово baal означало всего лишь «господин» и могло прилагаться к любому из богов, однако, чаще всего, этим именем величали великого бога дождя и, соответственно, плодородия. Его дом находился на горе, стоявшей далеко на севере у самого края света, где небеса сходились с землёю. Вероятно, гора эта отождествлялась со «святой горой Божией» Тира (Иез. 28:14) и с горой Сион (Пс. 47:3).

Ваал получает титул «Зебул (возвышенный), Владыка земли»; это имя - Веельзевул - упоминается в Ветхом Завете (Baal-zebul не Baal-zebub ), как имя «божества Аккаронского» (4 Цар. 1:2). В новозаветные времена этим именем величают уже Сатану (например, Мф. 12:24). Ваала также называют «владыкой небес» и «едущим на облаках». Подобный же эпитет Бога - «Шествующий на небесах» - мы встречаем и в Ветхом Завете (Пс. 67:5).

Небезынтересным представляется тот факт, что в Израиле Бог перенимает ряд имён и функций у некоторых хананейских богов и, прежде всего, у Ваала. Эл и Ваал использовались в качестве имён Яхве, Бога Израиля. Существование таких имён, как Ешбаал («человек Ваала» или «"сущий Ваал»), Веелиада («да знает Ваал») и Веалия («Яхве это Ваал») говорит не о том, что народ поклонялся хананейскому Ваалу, но о том, что имя это было усвоено Яхве. Тем не менее, опасность смешения и синкретизма представлялась столь серьёзной, что со временем имя baal совершенно вышло из употребления. Смотрите, к примеру, Ос. 2:17: »И удалю имена Ваалов от уст её (Израиля), и не будут более вспоминаемы имена их». Другое хананейское слово, обозначающее «господина», «Адон» широко использовалось в качестве одного из божественных имён. Имя Elyon , что означает «возвышенный» или «высший», было ещё одним хананейским словом, часто использовавшимся в качестве эпитета Яхве Израиля.

Ваал, как активный сюзерен мира, очевидно, действовал во многих сферах, которые затем отошли к Яхве. Прежде всего, это относится к бури, олицетворением которой и был некогда Ваал. Молния стала стрелою Яхве, а гром - его гласом (Пс. 17:13-14). Драматичные Божественные явления могли представляться в виде бури с тёмными тучами или дымом, громом или трубными звуками, молниями и сотрясением земли, которым сопровождаются сильные грозы (Исх. 19:16 и далее; 3 Цар. 19:11-12). Ныне принято считать, что псалом 28, который насквозь проникнут подобной образностью, основан на гимне Ваалу.

Теперь уже не Ваал, но Яхве «разрешает от беременности ланей» (Пс. 28:9) и дарует благословение небес (дождь), бездны (родники и реки), сосцов и утробы (Быт. 49:25; Втор. 33:13 и далее).

Супругой Ваала была Анат, богиня любви и войны, которую египтяне изображали в виде вооружённой щитом и копьём нагой женщины, скачущей на коне. Одна из её кровавых эскапад описана в поэме, найденной в Рас-Шамра. Тем не менее, несмотря на всю её воинственность и садизм, она же являлась богиней любви и плодородия. Этим она напоминает богиню Астарту, о которой говорится в Ветхом Завете. Обе эти богини способны влиять на плодовитость животных и людей. В египетском тексте они названы «великими богинями, которые зачинают, но не вынашивают». В Ветхом Завете об Анат не сказано практически ничего, об Астарте же говорится достаточно часто (1 Цар. 31:10; 3 Цар. 11:5; 4 Цар. 23:13 и так далее). Возможно, среди самих хананеев не было единства в том, какая же из этих богинь является супругой Ваала. В текстах из Рас-Шамра ею считается Анат, в Ветхом Завете с Ваалом ассоциируется Астарта (Суд. 2:13; 10:6; 1 Цар. 7:4; 12:10), Иезавель же из Тира в своём поклонении связывает с Ваалом Асират (3 Цар. 18:19).

Главные боги и богини Ханаана, вне всяких сомнений, имеют человеческое обличье, хотя среди них есть и множество более мелких созданий, напоминающих своим видом птиц, животных или неких гибридов. По крайней мере, именно к этому заключению можно придти, знакомясь с искусством этого периода. Что представляется особенно поразительным, так это то, что у них напрочь отсутствует какой-либо моральный стандарт, которым они руководствовались бы в своих действиях. Божественное здесь далеко не всегда благородно. Если мы рассмотрим древние кодексы законов, то окажется, что люди в ту пору были куда моральнее богов.

Основной целью рассказов о богах являлось изъяснение мира и основ его существования. Здесь мы остановимся лишь на одном мифе, имевшем для Ханаана особое значение и бытовавшем в той или иной форме по всему Ближнему Востоку. Для того чтобы понять его, нам необходимо хотя бы в общих чертах познакомиться с климатом Палестины. С апреля по конец октября в этой стране практически не бывает дождей, хотя, как исключение, в этот период изредка случаются и ливни. По этой причине, выжить здесь могут только те растительные организмы, которые способны накопить достаточное количество влаги в момент выпадения обильной утренней росы. В конце октября начинается сезон дождей, который продолжается в течение всей зимы и заканчивается лишь в конце апреля. Израильтяне делят зимний период дождей на две части: ранние дожди (yoreth) и весенние дожди (malqosh) . В самом начале весны, в феврале высаживаются зерновые, урожай же собирается обычно в мае или в июне, что определяется климатическими особенностями различных районов страны. В апреле благодаря обильным дождям вся страна покрывается зеленью и множеством прекрасных диких цветов. В конце мая всё это убранство исчезает, и земля становится совершенно голой. Помимо деревьев зеленеет лишь колючий кустарник, способный выживать и в сухой период.

Хананеи, персонифицировавшие силы природы, объясняли этот цикл следующим образом. Олицетворение дождя и роста (бог Ваал) каждую весну погибает в великой битве со Смертью (Мот, Муту) или с «Разрушителями» и с «Исполнителями», играющими в текстах, найденных в Рас-Шамра, аналогичную роль. Благодаря своей победе Смерть и разрушительные силы правят миром в течение всех летних месяцев. Но почему же осенью вновь начинаются дожди? Потому что воинственная супруга Ваала побеждает Смерть, после чего Ваал вновь возвращается к жизни. Почему весной вся земля покрывается зеленью? Потому что Ваал и его супруга, являющаяся олицетворением Плодородия (Анат или Астарта) вступают в брак.

Периоды засухи и голода, вероятно, объяснялись подобным же образом. История, найденная в Рас-Шамра, в которой Ваала убивают «Разрушители» или «Исполнители», может иметь отношение не к годичному циклу, но именно к засухе. Нам сообщается, что после его смерти «Эл завершил семь лет и восемь годичных циклов, пока он (Ваал) лежал в одеяньях из крови собратьев своих, под покровом из крови товарищей своих». В это время «царь перестал вершить суд, женщины прекратили черпать воду из ключа, храмовый колодец пересох, звуки работы смолкли». После того, как Смерть была повергнута, одного из богов посетило такое видение:

Небеса елей источали;

Мёдом полнились долины;

Так познал я, что жив Ваал победоносный,

Жив князь, жив властитель земли.

Этот миф об умирающем и воскресающем боге был характерен для всего Ближнего Востока. В Вавилоне он звался Таммузом, супругою же его (олицетворявшей Любовь и Плодородие) была Иштар. В Египте это были Осирис и Изида, в Греции - Адонис и Афродита. Соответствующие мифы могли иметь множество характерных черт, однако в целом сюжет их совпадал с сюжетом, приведённым выше.

Нет никаких сомнений в том, что израильтяне были хорошо знакомы с этим мифом, поскольку то тут, то там мы встречаемся с его отголосками. Так, представляется вполне вероятным то, что пророк Осия использовал слова, фразы и образы, заимствованные из хананейского культа Ваала (Ос. 6:1-3; особенно, «Он оживит нас через два дня, в третий день восставит нас» и «Он придёт к нам как дождь, как поздний дождь оросит землю»).

Возможно, также, что характерный для Ветхого Завета акцент на том, что Яхве является именно «живым Богом», может быть реакцией израильтян на культ умирающего-воскресающего Ваала (смотрите, к примеру, Авв. 1:12: «Но не ты ли издревле Господь Бог мой, Святый мой? мы не умрём!»