К.Н. Бестужев-Рюмин 2 января текущего (1897) года мы лишились К. Н. Бестужева-Рюмина, 21 год состоявшего членом нашего Общества. Имя покойного принадлежит русской историографии, в летописях которой историческая критика отведет его ученым трудам подобающее почетное место.

Бестужев-Рюмин Михаил Петрович

Граф (1742) Михаил Петрович Бестужев-Рюмин (7 (17) сентября (1688-09-17 ) , Москва - 26 февраля (8 марта) , Париж) - видный русский дипломат из рода Бестужевых , «известный волокита и лев своего времени» . Старший брат государственного канцлера А. П. Бестужева-Рюмина .

Биография

Родился 7 сентября 1688 года в семье Петра Михайловича Бестужева-Рюмина , который впоследствии был обер-гофмейстером герцогини курляндской Анны Иоанновны .

В 1708 году Михаил Бестужев вместе с братом уехал за границу, где учился в копенгагенской академии, будучи одновременно прикомандированным в качестве «дворянина при посольстве» к русскому послу в Дании, князю Долгорукому . Затем учился в Берлине.

В 1743 году Бестужев вступил в брак с графиней Анной Гавриловной Ягужинской , дочерью великого канцлера Г. Головкина . Однако в июле этого же года она была арестована по делу Лопухиных и 29 августа осуждена к наказанию кнутом, урезанию языка и ссылке. Сам Бестужев в ходе следствия содержался под караулом.

В 1744 году его младший брат Алексей официально возглавил внешнеполитическое ведомство, став государственным канцлером. Михаил был назначен посланником в Берлин, откуда был снова перемещен полномочным министром сначала ко двору Августа III (сентябрь 1744 года), а затем чрезвычайным послом к венскому двору (1748 год).

В ноябре 1747 г. Бестужев изъявил желание жениться на Иоганне-Генриетте-Луизе фон Карловиц, вдове обер-шенка Гаугвица. Императрица не удостоила его обращение ответом, так как законная жена Бестужева находилась в сибирской ссылке. Брат тоже не хотел помочь. Не дождавшись ответа из Петербурга, Бестужев перед отъездом из Саксонии оформил 16 марта 1749 г. брак с вдовой Гаугвиц, чем привёл в ярость императрицу:

Иоганна фон Карловиц, жена

В Петербурге хотели, чтобы М. П. Бестужеву не оказывали в Вене почестей и отказали в аудиенции. Посланнику помогли фаворит императрицы гр. А. Г. Разумовский и вице-канцлер гр. М. И. Воронцов . Елизавета Петровна даже пожелала увидеть женщину, не побоявшуюся выйти замуж за мужчину, не разведенному с первой женой. Но посланник не спешил прибыть в Петербург. Приезд из-за болезни супруги оказался невозможным. Императрица гневалась, но время шло, и постепенно ситуация утратила свою остроту, хотя брак все-таки не был признан .

В 1752 году Бестужев был отозван в Петербург, но по дороге заболел и явился в Россию только через три года, которые провёл в Дрездене . В 1756 году он был назначен чрезвычайным послом во Францию. Отношения его с младшим братом к этому времени разладились до такой степени, что, узнав о его аресте, Михаил Петрович заявил Воронцову, что «то ни малейшей алтерации ни в делах вообще, ниже партикулярной нашей дружбе препоной быть не может; известно, колико я от него претерпел; так покойная последняя жена моя с печали чахотку достала, от того и скончалась. Я сие давно предвидел, что быть с ним худому концу » .

Михаил Бестужев скончался 26 февраля 1760 года во Франции. По желанию покойного тело его было перевезено в Россию. Поскольку детей у него не было, наследство покойного принял воспитанный в его доме племянник М. Н. Волконский .

Примечания

1. // Энциклопедический словарь / под ред. И. Е. Андреевский - СПб. : Брокгауз-Ефрон , 1892. - Т. IIIа. - С. 623–626.
2. А. Пресняков // Русский биографический словарь - СПб. : 1900. - Т. 2. - С. 787–796.

БЕСТУЖЕВ-РЮМИН Михаил Александрович (1801—1826) — декабрист, подпоручик Полтавского пехотноro полка. Бестужев-Рюмин — один из пяти участников восстания декабристов, которые были казнены 13 июля 1826 г. на кронверке Петропавловской крепости.

Об этой казни сохранилось несколько свидетельств — немецкого историка Иоганна Генриха Шницлера, литератора Николая Пyтяты и начальника кронверка Петропавловской крепости В.И.Беркопфа. Но наиболее выразительным является, на мой взгляд, рассказ анонимного свидетеля, опубликованный в альманахе Герцена "Полярная звезда". Приведу этот рассказ с небольшими сокращениями.

"...Устройство эшафота производилось заблаговременно в С. -Петербургской городской тюрьме... Накануне этого рокового дня С. -Петербургский военный генерал-губернатор Кутузов производил опыт над эшафотом в тюрьме, который состоял в том, что бросали мешки с песком весом в восемь пудов на тех самых веревках, на которых должны были быть повешены преступники, одни веревки были толще, другие тоньше. Генерал-губернатор Павел Васильевич Кутузов, удостоверясь лично в крепости веревок, определил употребить веревки тоньше, чтобы петли скорей затянулись. Конча этот опыт, приказал полицмейстеру Посникову, разобравши по частям эшафот, отправить в разное время от 11 до 12 часов ночи на место казни...

В 12 часов ночи генерал-губернатор, шеф жандармов со своими штабами и прочие власти прибыли в Петропавловскую крепость, куда прибыли и солдаты Павловского гвардейского полка, и сделан[о] был[о] на площади против монетного двора каре из солдат, куда велено было вывезти из каземат[ов], где содержались преступники, всех 120 осужденных, кроме пяти приговоренных к смерти... [Эти пятеро] в то же время ночью были отправлены из крепости под конвоем павловских солдат, при полицмейстере Чихачеве, в Кронверк на место казни. Эшафот уже строился в кругу солдат, преступники шли в оковах, Каховский шел вперед один, за ним Бестужев[-Рюмин] под руку с Муравьевым, потом Пестель с Рылеевым под руку же и говорили между собою по-французски, но разговора нельзя было слышать. Проходя мимо строящегося эшафота в близком расстоянии, хоть было темно, слышно было, что Пестель, смотря на эшафот, сказал: "С"est trop"". Тут же их посадили на траву в близком расстоянии, где они оставались самое короткое время. Так как эшафот не мог быть готов скоро, то их развели в Кронверк по разным комнатам, и когда эшафот был готов, то они опять выведены были из комнат при сопутствии священника. Полицмейстер Чихачев прочитал сентенцию Верховного суда, которая оканчивалась словами: "...за такие злодеяния повесить!" Тогда Рылеев, обратясь к товарищам, сказал, сохраняя все присутствие духа: "Господа! надо отдать последний долг", и с этим они стали все на колени, глядя на небо, крестились. Рылеев один говорил желал благоденствия России... Потом, вставши, каждый из них прощался с священником, целуя крест и руку его, притом Рылеев твердым голосом сказал священнику: "Батюшка, помолитесь за наши грешные души, не забудьте моей жены и благословите дочь"; перекрестясь, взошел на эшафот, за ним последовали прочие, кроме Каховского, который упал на грудь священника, плакал и обнял его так сильно, что его с трудом отняли…

При казни были два палача, которые надевали петлю сперва, а потом белый колпак. На груди у них (то есть у декабристов) была черная кожа, на которой было написано мелом имя преступника, они были в белых халатах, а на ногах тяжелые цепи. Когда все было готово, с пожатием пружины в эшафоте, помост, на котором они стояли на скамейках, упал, и в то же мгновение трое сорвались — Рылеев. Пестель и Каховский упали вниз. У Рылеева колпак упал, и видна была окровавленная бровь и кровь за правым ухом, вероятно, от ушиба. Он сидел скорчившись, потому что провалился внутрь эшафота. Я к нему подошел, он сказал: "Какое несчастие!" Генерал-губернатор, видя с гласису, что трое упали, прислал адъютанта Башуцкого, чтобы взяли другие веревки и повесили их, что и было немедленно исполнено. Я был так занят Рылеевым, что не обратил внимания на остальных оборвавшихся с виселицы и не слыхал, говорили ли они что-нибудь. Когда доска была опять поднята, то веревка Пестеля была так длинна, что он носками доставал до помоста, что должно было продлить его мучение, и заметно было некоторое время, что он еще жив. В таком положении они оставались полчаса, доктор, бывший тут, объявил, что преступники умерли”.

Из дворян Московской губернии. Звенигородского уезда. Родился в с. Кудрёшки Горбатовского уезда Нижегородской губернии. Отец - надворный советник, городничий г. Горбатова Павел Николаевич Бестужев-Рюмин (1760 - 1826, в Москве), мать - Екатерина Васильевна Грушецкая (ум. до 1826); за ними 641 душа в Нижегородской и Московской губерниях, а также миткалевая фабрика в с. Ново-Никольское Звенигородского уезда Московской губернии. Он приходился родным дядей историку К.Н. Бестужеву-Рюмину, в 1816 семья Бестужевых-Рюминых переехала в Москву. Получил хорошее домашнее воспитание, пользуясь уроками Р. Сен-Жермена, Зонненберга, Шрамма, Ринардиона и профессоров Мерзлякова, Цветаева, Чумакова и Каменецкого. В службу вступил юнкером в Кавалергардский полк - 13.7.1818, эстандарт-юнкер - 12.4.1819, переведен в лейб-гвардии Семеновский полк - 9.3.1820 и здесь произведен в подпрапорщики, после восстания в Семеновском полку переведен в Полтавский пехотный полк - 24.12.1820, прапорщик - 12.1.1821, назначен батальонным адъютантом -22.10.1821, переименован в фронтовые адъютанты - 1.3.1822, подпоручик - 20.5.1824.

Один из руководителей Южного общества (принят в 1823). Вместе с С.И. Муравьевым-Апостолом возглавлял Васильковскую управу, участник съездов руководителей Южного общества в Каменке и Киеве, вел переговоры с тайным польским обществом, присоединил к Южному обществу Общество соединенных славян, вместе с С.И. Муравьевым-Апостолом возглавил восстание Черниговского полка.

Приказ об аресте - 27.12.1826, арестован на поле восстания с оружием в руках - 3.1.1826, доставлен в Петербург закованным из Белой Церкви в Главный штаб - 19.1, в тот же день переведен в Петропавловскую крепость («присылаемого Рюмина посадить по усмотрению и содержать как наистроже. Дать писать, что хочет») в №17 Невской куртины. 11.2 закован в ручные железа, которые сняты 30.4.1826.

Осужден вне разрядов и 11.7.1826 приговорен к повешению. 13.7.1826 казнен на кронверке Петропавловской крепости. Похоронен вместе с другими казненными декабристами на о. Голодае.

Братья: Иван (1789 -1866), отставной подполковник, в 1826 жил в Москве на инвалидном содержании; Николай (1790 - 1848), отставной капитан, жил в Горбатовском уезде Нижегородской губернии; Александр (ум.в 1820-х); Владимир - убит в 1805 под Фридландом.

Шут с петлей на шее

Бестужев-Рюмин - подпоручик Полтавского пехотного полка, ему было 24 года во время восстания Черниговского полка. Волею судеб он играл там одну из ведущих ролей, за что и был повешен. Происходил из дворян среднего достатка: за родителями числилась 641 душа в Нижегородской и Московской губерниях. Образование - только домашнее, где его учили Сен-Жермен, Зонненберг, Шрамм, Ринардиона и профессора Мерзляков, Цветаев, Чумаков. С семнадцати лет на военной службе, которую начал юнкером в Кавалергардском полку.

"Этот Бестужев, впоследствии повешенный, играл в обществах роль шута, но не менее того был много употребляем заговорщиками, которые посылали его повсюду в виде миссионера или вербовщика; для сего он разъезжал по всей Малороссии и, декламируя против правительства, старался умножить число сообщников... Он знал разные иностранные языки и одарен был счастливою памятью, но вел себя так ветренно, что над ним смеялись, особенно над непомерным его политическим вольнодумством, которое он везде и при всяком случае проповедывал.

Лучшие дня

Он был во многих почтенных домах принят на самой дружеской ноге, например, у генерала Раевского в Киеве и у бывшего министра Трощинского, жившего недалеко от Лубен; им сего нельзя приписывать в вину, потому что в губерниях, особенно малороссийских, нельзя быть на счет общества столько разборчивым, как в столицах; скука иногда заставляет прибегать к людям, которых бы мы в больших городах бегали. Бестужев почти не служил в полку, а разъезжал по Малороссии; таким образом часто бывал в местах расположения нашей дивизии, на которую он имел виды... Он вел обширную переписку на французском языке, на котором он очень хорошо изъяснялся словесно и письменно... Бестужев представлял из себя влюбленного во всех женщин и до того умел им нравиться, что со многими из них тоже вел переписку. Его принимали все, а особенно прекрасный пол, как веселого собеседника, над которым можно было забавляться; но никому в голову не приходило, чтоб человек столь рассеянный и ветренный мог быть заговорщиком. Будучи исполнен чтением французских книг, особенно тех, которые писаны в революционном духе, он казался убежденным в неоспоримой их истине, как в сиянии солнца, и не мог представить, чтобы образованные люди не разделяли его правил; например, когда его взяли с Черниговским полком, то он сказал: «меня наиболее удивляет, что гусары решились на нас ударить: там было столь много офицеров, отлично воспитанных».

Детский сад какой-то. Или, как говорил бессмертный Иван Александрович Хлестаков: «Легкость в мыслях необыкновенная!» И блестящим подтверждением этого явился такой факт. Кавалерийский полк правительственных войск первой же атакой смял восставших, и проскакавший мимо Бестужева-Рюмина офицер услышал на отличнейшем французском языке: «Сделайте мне одолжение, дайте мне лошадь, я очень устал».